В 1237 году, из-за нашествия Батыя, покончила с собой жена князя Фёдора Юрьевича – царевна Евпраксия, она выбросилась из окна терема с маленьким сыном на руках.

Самоубийца, канонизированная церковью, или жертва политических интриг? Разбираемся с помощью источников и здравого смысла.

Святая благоверная княгиня Евпра́ксия Рязанская (? — 1237 год) — жена Фёдора Юрьевича, князя Рязанского. По рассказам летописей, славилась своей красотой. Во время монголо-татарского нашествия хан Батый, наслышанный о её красоте, пожелал, чтобы её привели к нему. Князь Фёдор отказался привести жену в Орду, за что и был убит по приказу Батыя. Узнав об участи своего мужа (по другим данным — после захвата крепости Батыем, чтобы не остаться на поругание), Евпраксия вместе с ребёнком наложила на себя руки, бросившись с крыши княжеского терема (по другим данным — с колокольни храма св. Николая). Канонизирована Православной церковью. (Википедия)


Начнём с того, что информация, о Евпраксии Рязанской дошла до нас благодаря «Повести о разорении Рязани Батыем», сохранившаяся в списках, самые старшие из которых датируются второй третью XVI века по классификации Д. С. Лихачева. Выходит, что события описывались не современниками. Да и Орды в 1237 году физически не было (государство возникло около 1246г.)

Кроме того, есть ещё несколько моментов, ставящих под сомнение изложенную версию: во-первых, христианство считает самоубийство грехом, а Евпраксия была канонизирована;

во-вторых, в средневековье женщины считали достойным отомстить за смерть близких, а не пытаться свести счёты с жизнью;

в-третьих стоит выяснить, кому же могла быть выгодна смерть молодой княгини и, особенно, наследника…


Этим и займёмся.

О междуусобицах русских князей хорошо известно, как и том, что терпимость и покладистость не относились к фамильным добродетелям наследников Рюрика.

Маршрут Батыя в 1237-1238 годах выглядел следующим образом:

декабрь 1237 – Рязань, Белгород, Пронск;

январь 1238 – Коломна, Москва;

март 1238 – Владимир, потом Козельск.

И татары из Руси уходят на год.

Вернувшись, весной 1239 года они разоряют Чернигов и Киев, а потом Волынь и Галич. Выходит, Батый, во время своего первого похода, практически «проигнорировал» Ярославль, Углич, Новгород, Полоцк, Туров, Смоленск, интересуясь исключительно Рязанским и Владимиро-Суздальским княжествами. Попробуем поискать причины этого в истории самих княжеств.

Начнём с того, что в 1207 году Всеволод III (Большое Гнездо) сжигает Рязань дотла. «Всеволоду донесли, что рязанские князья изменяют, дружат с черниговскими. Великий князь, позвав их на пир, приказал схватить их и в цепях отправил во Владимир… Всеволод поставил здесь сначала своих наместников и тиунов, а потом - сына Ярослава. Но против последнего рязанцы возмутились, и Всеволод опять подошел к Рязани с войском. Приказав жителям выйти из города, он сжег Рязань, а рязанцев расселил по Суздальской земле; той же участи подвергся Белгород.

Два рязанских князя, Изяслав Владимирович и Михаил Всеволодович, избегшие плена, осели на Трубеже (маловероятно - в Пронске) и мстили Всеволоду опустошением окрестностей Москвы, но сын Всеволода, Юрий, разбил их наголову;…».

Сразу возникает ряд вопросов: «Неужели археологи столь точно могут точно датировать пожар, уничтоживший Рязань? После какого из пожаров (если их было два) перенесли столицу в Переяславль?». С моей точки зрения, восстановить нынешнюю Старую Рязань после пожара за 30 лет, да ещё и при массовом «отселении» народа, учинённого Всеволодом, князьям рязанским было просто не под силу.

В 1212 году умирает Всеволод III и находившиеся в заложниках князья отпущены наследовавшим Владимирский престол Юрием Всеволодовичем.

Как гласит история, в 1217 году правящий князь Глеб Владимирович вместе с братом Константином «вступают в союз с половцами и убивает съехавшихся на совет шестерых родственников» (претендентов на княженье). В 1219 году оба вынуждены бежать в степь от «опоздавшего на совет» Ингваря Игоревича, которого активно поддерживает Юрий Всеволодович владимирский. Глеб исчезает в половецких степях, Константин замечен в походах Черниговского княжича, а сын его, именем Евстафий, будет упомянут в числе дружинников Миндовга Литовского.

Уточню, что Ингварь, младший брат его Юрий Игоревичи и старший – Роман Игоревич – были заложниками Всеволода. Источники расходятся во мнениях, куда и когда исчез Роман, который должен был править в Рязани. А причина «избирательности» Глеба, по которой он пригласил Ингваря, но забыл отослать приглашение Юрию, лично мне непонятна.

В результате полновластным владельцем Рязанского княжества становится «счастливо спасшийся» Ингварь Игоревич.


Вернёмся во Владимир. Особого внимания заслуживает личность великого князя владимирского - Юрия Всеволодовича. Красочное описание христианских добродетелей князя Юрия (Георгия) представлено в Ипатьевской летописи, но, похоже, князь был любителем «посидеть на двух стульях». Есть источники, которые рассказывают о малоизвестной стороне жизни Юрия Всеволодовича.

Борис Рамм приводит письмо папы Григория IX («Quia Christi vicarii») к одному из русских князей, датированном 18 июля 1231 г.,168 папа ссылается на дошедшее до него известие о готовности князя «оказать почтение и повиновение апостольскому престолу». Высказав свою радость по этому поводу, папа убеждает князя принять католичество, не скупясь при этом на щедрые обещания. Он пишет: «...так как мы были извещены епископом прусским, что ты, христианский государь, но придерживаешься греческих и русских обрядов и культа, как их придерживаются и другие в царстве твоем, и что ты возжелал оказать почтение и повиновение апостольскому престолу и нам, мы, искренне желая спасения твоей души и всякого тебе успеха, благополучия и чести, молим и увещеваем в господе твою светлость. .., чтобы ты благочестиво принял и соблюдал культ и обряды латинских христиан, подчинив себя и все твое царство, из любви к Христу, сладостной власти римской церкви…». Имя адресата не выяснено. Из известных двух редакций этого послания в одной из них (по кодексу Марини — HRM, I, № 33) читаем: «Georgio illustri regi Russiae» — «Георгию пресветлому королю Руси» А. И. Тургенев, опубликовавший это послание, понимает под Георгием великого князя владимирского Юрия Всеволодовича. Не могу с ним не согласиться.

Священник Виктор Данилов приводит следующие данные:

«В 1228 г., осенью доминиканец св. Яцко (Гиацинт) с товарищами отправляется на Русь. Главной своей базой они избирают Киев, где основывают доминиканский конвент (руководящий орган) - и получают разрешение у князя Владимира Рюриковича на постройку около Киева монастыря Девы Марии. Однако миссионерская деятельность доминиканцев на Руси встретила сильное сопротивление. В 1233 г. доминиканцы были изгнаны из Киева. Подобная же участь постигла и доминиканцев, проповедовавших в Ростово-Суздальской Руси.

Активно действовали и миссионеры-францисканцы. Предание говорит, что уже в 1235 г. они действовали в Перемышле и при первом монгольском нашествии дали мучеников, как и доминиканцы.» (О наличии францисканской миссии в Пинске упоминает и Матвей Пражский).

«Доминиканец Юлиан летом 1236 г. дошел даже до поселений племени мордвы, т.е. до Волги». Покорением мордвы занимался именно Юрий Всеволодович в период 1226-1232гг, и путешествие доминиканской миссии вглубь подчинённых князю территорий было возможно только с его согласия.

Список городов, подвергшихся нападениям татар, прелюбопытнейшим образом пересекается с перечнем князей, «склонявшихся к единству Апостольской церкви», разве что Козельск выпадает из общей картины…

Рамм, ссылаясь на источники, пишет, что в мае 1246 г. имеется семь посланий Апостольской столицы, повествующих о воссоединении с католической Церковью русского князя Ивана Всеволодовича, ставшего великим князем после гибели на реке Сити Юрия Всеволодовича. Иван Всеволодович был стародубским князем (на реке Клязьме близ Суздаля). Ярослав Всеволодович принял в монгольской столице Каракоруме католичество. Этот факт, кстати, подтверждают и другие источники.

Данилов: «…, князь Михаил Всеволодович, князь Черниговский, владелец Киева, убитый в 1246 г. монголами, который также был сторонником независимости русской Церкви от Византии и ее воссоединения с Апостольской столицей.

Есть основание считать, что племянник Александра Невского, Тверский князь Михаил Ярославович - сын Ярослава Ярославовича - имел доверительные отношения с Апостольской столицей. В этом ему было предъявлено обвинение монголами: "Ты хотел бежать к немцам с казною, и казну в Рим, к Папе отпустил", в связи с чем он и был убит в Золотой Орде.»


Можно оспаривать приверженность русских князей к католицизму, аргументируя принятие Владимиром христианства греческого образца, но два момента слишком очевидны:

во-первых, христианство официально разделилось позднее крещения Руси и во времена Владимира другого «образца» христианства просто не существовало (правда, не могу не отметить, что способы, избранные Владимиром для обращения подданных в веру христианскую, имеют явную схожесть с крестовыми походами…);

во-вторых, языческая религия «монголов» - решённый вопрос только для сторонников академической точки зрения.

Отдадим должное летописцам, они зафиксировали весьма интересную татарскую особенность нападений на города: «…пришли татары к Владимиру, … Увидев, что владимирцы не открывают ворот, подъехали татары к Золотым воротам, …И начали спрашивать татары, есть ли в городе великий князь Юрий…» («где суть князи Рязаньстии?»- в Ипатьевской летопсии). Вообще-то со стороны захватчиков ожидать открытых ворот и спрашивать «у вас ли такой-то?» - странно, даже при наличии заложника. Но эту же манеру поведения татар фиксирует и Фома Сплитский, описывая преследование Койданом венгерского короля Белы IV. Выходит, что «захватчиков» интересовали вполне конкретные исторические персонажи, а не тотальный грабёж и насилие.


Теперь обратимся к более ранним событиям – переговорам Батыя и русских князей, предшествовавших нападению:

Новгородская летопись так описывает ситуацию: «придоша иноплеменьници, глаголемии Татарове, на землю Рязаньскую, множьство бещисла, акы прузи; и первое пришедше и сташа о Нузлѣ, и взяша ю, и сташа станомь ту. И оттолѣ послаша послы своя, жену чародѣицю и два мужа с нею, къ княземъ рязаньскымъ, просяче у нихъ десятины во всемь: и в людехъ, и въ князехъ, и въ конихъ, во всякомь десятое.»

Просьба послов, пришедших просить десятину «в князьях» может быть логична только в случае, если татары просили о военной помощи, но никак не укладывается в понятие «дань», которое принято было брать деньгами, мехами, тканями и прочими предметами роскоши.

Что же ответили русские князья, согласно той же летописи?

«Князи же Рязаньстии Гюрги, Инъгворовъ братъ, Олегъ, Романъ Инъгоровичь, и Муромьскы и Проньскыи, не въпустяче къ градомъ, выѣхаша противу имъ на Воронажь. И рекоша имъ князи: «олна насъ всѣхъ не будеть, тоже все то ваше будеть». И оттолѣ пустиша ихъ къ Юрью въ Володимирь, и оттолѣ пустиша о Нухлѣ Татары въ Воронажи.»

Непонятно, почему упомянутые князья пустили послов к Юрию во Владимир? Если князья отказали в помощи и дали возможность послам отправиться к другому князю с просьбой – тогда их поступок логичен, если же это «гордое нет», сказанное захватчикам, то цель визита к Юрию остаётся не до конца ясной (хотя сам факт посещения послами Юрия налицо, потому как «оттоле пустиша»). А результат переговоров, похоже, мы знаем – отказ в помощи князю Рязанскому.

Отметим, что местом смерти Фёдора Юрьевича (супруга Евпраксии) в летописях также указан Воронеж.

А теперь попробуем найти причины, по которым татары могли обращаться за военной помощью к упомянутым в летописи князьям. Вернёмся к Рязанскому княжеству.

Около 1220-1224 года рязанский престол переходит к Юрию Игоревичу в связи со «смертью» Ингваря Игоревича (что лишь предположение…). Рязань не вступает конфликты с Владимиром, однако некоторая информация о «дотатарском» периоде жизни Рязани до нас дошла.

Одна из повестей зразского свода гласит: «В 6733, иначе в 1225, году при великом князе Георгии Всеволодовиче Владимирском, и при великом князе Ярославе Новгородском, и сыне его Александре Невском, и при Рязанском великом князе Юрии Ингоревиче был принесен из знаменитого города Корсуни чудотворный образ Николы в Рязанскую землю к благоверному князю Федору Юрьевичу Рязанскому. Вспомним, что Северный Кавказ, Тмутаракань и часть Крыма в тот период находятся под «юрисдикцией» Византии (точнее её правопреемницы – Никеи, где находится православный патриарх).

Читаем дальше: «Её [икону] перенес "служитель" иконы корсунянин Евстафий, под воздействием являвшегося ему во сне самого Николы…» Путь на Рязань "правит" Евстафию сам Никола. Он запрещает Евстафию идти обычным путем, напрямик через землю половцев, и указывает ему другой, безопасный путь - вокруг Европы. Евстафий отправляется в устье Днепра, где, очевидно, находилась крупная морская гавань, садится там на корабль и плывет в море Варяжское и прибывает в город Кесь или, по другим вариантам повести, в Ригу (через Ригу шел торговый путь на Полоцк, через Кесь - на Псков). Отсюда, из Кеси или Риги, Евстафий добирается уже "сухим путем" до Новгорода.

Дальше, ещё занимательнее. Он [Святой Никола] является во сне рязанскому князю Федору и велит ему идти навстречу образу, обещая "царствие небесное" ему, его жене и сыну. Князь Федор, который не был женат и не имел детей, впал в недоумение: "аз бо ни браку сочетася, ни плода чрева имех", но послушно идет и торжественно встречает образ. Отец Федора князь Юрий, услышав о происшедшем, идет в область к своему сыну вместе с епископом рязанским Ефросином и строит храм во имя Николы Корсунского. Немного лет спустя Федор Юрьевич вступает в брак, взяв себе супругу из царского рода именем Евпраксию, которая и родит ему сына Ивана Постника.»

Лично меня в этой части описания больше всего заинтересовала личность невесты Фёдора. То, что присланная икона – это согласие на брак, это понятно, а вот чью руку для сына просил Юрий Игоревич?

Супруга-царевна явно православная христианка, не зря же Юрий Рязанский строит православный храм, да и титул «царь» в тот период носят только византийские (никейские) императоры.

Посмотрим никейские династии:

Феодор I Ласкарис (Ласкарид) — император Никейской империи в 1204—1221 годах. В 1199 году Феодор женился на Анне Ангел, дочери императора Алексея III Ангела и Ефросиньи Дуки-Каматерины. Анна и Феодор имели трёх дочерей:

Ирина Ласкарис, замужем за: 1) генералом Андроником Палеологом 2) Иоанном III, императором Никейской империи.

Мария Ласкарис, замужем за Белой IV Венгерским.

Евдокия Ласкарис

Полное имя правящего императора Никеи в 1225 году звучит «Иоанн III Дука Ватац» (только «упущена» одна особенность греческого языка – отсутствие буквы «в» из-за отсутствия звука), вернее - Батац. «Цесарь Батац» никому ничего не напоминает?

Ну да ладно, вернёмся к Евпраксии или Евдокии… Учитывая, что она была младшей среди сестёр, похоже, именно её и просватали за рязанского княжича. Есть версия, что Евпраксия была дочерью самого Батаца и Ирины, но упоминаний о дочери этой четы мне не найти не удалось, а отчество Евпраксии «затерялось» в веках…

Юрий Игоревич, князь рязанский, пошёл на союз с Византией (Никеей). Вопрос в том, насколько это могло понравиться соседям, рассматривающим возможность союза с Римом…

Либо, боле смелая гипотеза: Евпраксия - дочь одного из "рутенских" государей. Не зря же икона доставлена путём: Варяжское море - Кесь (Рига - Полоцк) - Псков - Новгород. Только вот не понятно, зачем в Рязань ехать через Новгород? Или это Новогрудок Великого княжества Литовского Русского и Жемойтского. На тот период рутены (русы) и литвины находятся в составе одного государства. В пользу этой гипотезы и то, что имя Евпраксия встречается среди женщин Полоцкой династии.


Кстати о «цесаре Батаце». Вспомним, как называют «монгольского» завоевателя русские летописи: «…идоша повѣдати цесарю Батыю…; … хощу ити къ цесарю в Орду; Цесарь же Батыи вдавъ великую честь и дары рускому князю Александру, и отпусти его с великою любовию» (Новгородская летопись). На миниатюре из «Жития Ефросинии Суздальской» читаем: «безбожный царь Батый». Рассматривать биографии Батыя и Батаца на предмет нахождения общности здесь не стану, кому интересно, могут посмотреть в материале http://www.liveinternet.ru/users/yasynia/rubric/4323802/"Батый. Кто это?"


Итак, если император Никеи и татарский завоеватель – одно лицо, тогда его требование выдать рязанскую княгиню, его свояченицу, выглядит вполне обоснованным: вы отказываете мне в помощи, я требую расторжения союза (и брака, его закрепившего). Фёдор отказывается вернуть царевну… Итог известен.

Резиденцией Фёдора, похоже, был нынешний Зарайск, где и находилась княгиня, которая, узнав о смерти мужа, совершает «самоубийство». Зачем Евпраксии бояться своего родственника? Тем более настолько, чтобы убить своего маленького ребёнка? Отметим, что Мария Венгерския (другая свояченица Батаца) не предпринимала попыток сбежать куда-либо с наследником от «монгольского нашествия». Причин для самоубийства у Евпраксии нет, значит, имело место убийство. Да и, согласно хронике событий, татары осаждают Рязань после того, как в Зарайске умирают Евпраксия с Иваном.

Кому же помешал наследник рязанского престола? Обратимся к «Повести»:

«Князь Ингварь Ингваревич был в то время в Чернигове, у брата своего князя Михаила Всеволодовича Черниговского…пришел во град Рязань, и увидел город разоренным, а мать свою, и снох своих, и сродников своих, и многое множество людей лежащих мертвыми,… и все узорочье из казны черниговской и рязанской взято.» Из этих отрывков можно сделать некоторые выводы:

во-первых, это явно тот самый, «умерший» (отстранённый от правления) в 1220-1224 князь Ингвар Игоревич, который уже один раз получил рязанский престол при сомнительных обстоятельствах;

во-вторых, Михаил Черниговский братом по крови Ингворю Игоревичу никак не приходится, выходит, что братские узы, их связывавшие, не относятся к родственным;

в-третьих, если черниговская казна находилась в Рязани, то подозрения Всеволода III «о сговоре князей рязанских с черниговскими» были небезосновательны;

в-четвёртых, Михаил Черниговский был казнён в Орде за «прозападные» взгляды, выходит, казна собрана тоже не просто так…

Кроме казны, «злые татары», похоже, стали и обладателями архивов, которые вряд ли когда-либо станут для нас доступны, но судьбы многих русских князей они решили…

В результате, Ингвар Игоревич опять получает Рязанское княжество, заложником в Орде становится Олег Красный, который возвращается в Рязань только после смерти (на этот раз реальной) своего властолюбивого и не слишком разборчивого в средствах отца.


Выходит, что было у некоторых князей русских желание сохранить православие – князь рязанский был даже женат на никейской царевне, однако, большинством правящих «героев» этот союз был отвергнут. И трудно сказать, что подчинение Руси Татарам было злом для русского народа, учитывая личное вероисповедание Батыя-Батаца. Страшнее рисуется картинка, в которой «ига» бы не было…



 01.08.2011